Эхо Москвы. Без дураков -- еженедельная программа Сергея Корзуна

СЕРГЕЙ КОРЗУН: Всем добрый вечер. И мой сегодняшний гость Артемий Андреевич Лебедев. Добрый вечер, Артемий.
АРТЕМИЙ ЛЕБЕДЕВ: Добрый вечер.

КОРЗУН: Человек, который, как выясняется, не любит коньяк, солнце и мини-юбки. Такой человек, несомненно, не мог жить в 60-е годы прошлого века. Вы ведь не жили, признайтесь честно.
ЛЕБЕДЕВ: Нет, я там не жил.

КОРЗУН: И не хотели бы жить в то самое время?
ЛЕБЕДЕВ: Раньше хотел бы, в 60-е нет.

КОРЗУН: А раньше когда, в какие?
ЛЕБЕДЕВ: В 20-е с удовольствием. И в 19 веке бы с удовольствием жил.

КОРЗУН: А чего так? Чем вызывается?
ЛЕБЕДЕВ: В 60-е не было того, что сегодня не осталось. И я являюсь свидетелем этих останков и понимаю, что из сегодняшнего времени они неплохо выглядят.

КОРЗУН: Т.е. из шестидесятничества для Вас там ничего привлекательного нет абсолютно. За что солнце то не любите, хотя бы? Ну, я понимаю там еще мини-юбки можно не любить, коньяк можно не любить, хотя мы с Вами друг друга не поймем, наверное, и будем спорить. Но солнце…
ЛЕБЕДЕВ: Слепит в глаза. Нет других причин.

КОРЗУН: А очки темные существуют. В конце концов, стеклышко можно закоптить особым образом.
ЛЕБЕДЕВ: Нет, я ночной человек. Я всю жизнь жил с плотными шторами. И не знал, какой день на дворе.

КОРЗУН: А сегодня, какой день?
ЛЕБЕДЕВ: Понятия не имею.

КОРЗУН: Честно, что ли?
ЛЕБЕДЕВ: Честно.

КОРЗУН: А кто Вас привел тогда на эфир в условленное время?
ЛЕБЕДЕВ: А мне позвонили за час.

КОРЗУН: И сказали, что пора идти.
ЛЕБЕДЕВ: И сказали, что пора идти.

КОРЗУН: Адрес. Артемий Лебедев, наш сегодняшний гость. Ну, на самом деле в 60-е годы не жил. Пожалуй, самый юный не скажу, самый молодой персонаж этой программы до сих пор. Ведь, ну, возраст скрывать не будем, да. 75-м год рождения.
ЛЕБЕДЕВ: Да, 31 год.

КОРЗУН: Чего там, 31 год. При этом человек, который… А сколько стоит Ваш бизнес интересно, вот Вы достигли чего-то с точки зрения бизнеса?
ЛЕБЕДЕВ: Нельзя такой вопрос задавать, потому что бизнес оценивают в открытых акционерных обществах. Там, где компания торгуется на рынке. А частный бизнес никогда не говорит, сколько он стоит.

КОРЗУН: А у Вас нет желания поторговать Вашей компанией?
ЛЕБЕДЕВ: Абсолютно никакого. Меня вот бегущая строка по CNN не возбуждает на то, чтобы рассказать о своих достижениях.

КОРЗУН: А сам по себе бизнес возбуждает?
ЛЕБЕДЕВ: Да.

КОРЗУН: Т.е. считать деньги, вкладывать их…
ЛЕБЕДЕВ: Нет, не в этом смысле, конечно.

КОРЗУН: А в каком?
ЛЕБЕДЕВ: А в смысле дело меня возбуждает, а не бизнес, конечно.

КОРЗУН: Нет, ну, дело, понятно. Вы собственно позиционируетесь, как дизайнер, дизайнером и являетесь, собственно, как журналист…
ЛЕБЕДЕВ: Вот это собственно меня и возбуждает.

КОРЗУН: Дизайнер – любой самозванец, наверное. Не знаю, согласитесь с этим или нет.
ЛЕБЕДЕВ: Соглашусь. Я дизайнеров очень не люблю, так что Вы меня здесь с толку не собьете.

КОРЗУН: Нет у меня цели сбить Вас с толку. Вы просто потрепаться пришли сюда, в эту студию, больше ничего.
ЛЕБЕДЕВ: Вот я Вам честно треплюсь. Дизайнеров ненавижу.

КОРЗУН: Так, чем же занимается на самом деле Артемий Лебедев? Ну, давайте попробуем это узнать с одним из персонажей.
АНДРЕЙ КНЫШЕВ: Мы делали это вместе на квартирке у него еще на Полянке. И мастерски как бы он эту идею всю воплотил.

КОРЗУН: Чем Вы занимались и с кем Вы занимались в квартире на Полянке.
ЛЕБЕДЕВ: Я с трех нот не угадаю.

КОРЗУН: Не угадаете. Ну, Андрей Кнышев. тогда, значит, продолжение.
ЛЕБЕДЕВ: А, точно, точно.
А. КНЫШЕВ: И это был плакат моего вечера в центральном доме художника, где внизу шла информация во столько-то, во столько-то. Он висит даже у меня дома на двери. Печатали даже потом в какой-то типографии рядом с домом Горького. А просто потом как-то по взаимному согласию он сказал, можно я это доиспользую, потому что это как бы его рука-владыка. Там упущен был текст, что это фрагмент скульптуры авторы там Вутетич, Кнышев, "Скультура. Язык мой, друг мой".

КОРЗУН: Андрей Кнышев. Ну, на вопрос, что Вы делали там в квартире на Полянке и не известно с кем, немножко напряглись.
ЛЕБЕДЕВ: Да, мы с Александром делали плакат, который назывался "Куй".

КОРЗУН: Да, на этот плакат надо посмотреть, конечно.
ЛЕБЕДЕВ: Там вот этот персонаж Вутетич ковал свой язык.

КОРЗУН: Да, Андрею я задал вопрос, почему Вы еще не убили Артемия Лебедева за этот плакат. Потом выяснилось, что авторство там еще и принадлежит от части Андрею Кнышеву этого плаката.
ЛЕБЕДЕВ: Конечно, это никогда не скрывалось.

КОРЗУН: Исключительно только работа. Сами испытываете какие-то эйфорические ощущения, когда удается что-то придумать, или вот Вы, скорее, оформитель по Вашей деятельности?
ЛЕБЕДЕВ: Оформитель – это человек, который ничего не придумывает?

КОРЗУН: Придумывает, на самом деле?
ЛЕБЕДЕВ: Конечно, ну, какая разница, как назвать результат мозговой деятельности. У меня в день рождается очень много разных мыслей. Я их записываю на бумажке и на диктофон, в компьютерные файлы и т.д. Для меня этот процесс естественный. Можно сказать, что я постоянно под кайфом, вот в этой эйфории нахожусь.

КОРЗУН: А потом возвращаетесь вот к этим записям?
ЛЕБЕДЕВ: Конечно.

КОРЗУН: Каждое утро просыпаетесь с утра в 6 часов 30 минут, как порядочный гражданин, начинаете просматривать записи, которые были сделаны накануне. Чертовщина, черт возьми. А вот из этого может что-то выйти, или как?
ЛЕБЕДЕВ: Ну, на самом деле, я любые подобные процессы стараюсь технологизировать. И в данном случае не исключение. Я всю свою компанию заставил участвовать в этом процессе. И создал такую внутреннюю систему, которая называется "Мозг". И мозг - это то, куда любой сотрудник компании может залить любую свою мысль абсолютно. Это может быть, сценарий, или наблюдение, или пожелание, чтобы бутерброды были вкуснее, все, что угодно. Ну, и естественно там появляется куча вещей, которые отправляются потом в работу или на производство.

КОРЗУН: Это какая-то прозрачная чаша, открытая для записочек. Или файл, или что это?
ЛЕБЕДЕВ: Это мозг – интранет. Ну, это фактически сайт такой внутренний, который снаружи не виден. И каждый может туда, что хочет заливать и давать оценки своим соседям. Там есть две кнопки – "хорошо" и "плохо", на нашем языке.

КОРЗУН: Нормально. А кто нажимает эти кнопки?
ЛЕБЕДЕВ: Любой человек.

КОРЗУН: Правда? Да, и что и тогда появляется какой-то рейтинг…
ЛЕБЕДЕВ: Видно, какая идея самая популярная, какая – полный отстой.

КОРЗУН: И Вы что в серьезно верите, что рейтингом, голосованием народным можно добиться всерьез правильных результатов.
ЛЕБЕДЕВ: Ни в коем случае. Зато это очень хорошо показывает людям как бы с завышенным самомнением, объясняет, чего на самом деле они стоят.

КОРЗУН: Да, есть, конечно, такое желание перенести это на модель государства. Там голосуешь хорошо или плохо, выбираешь там по списку первый, тринадцатый или двадцать первый. Сами занимаетесь этим делом или нет?
ЛЕБЕДЕВ: Каким?

КОРЗУН: А вот по списку там выбирать там в определенных местах…
ЛЕБЕДЕВ: А, там, где урны стоят?

КОРЗУН: Там, где урны стоят, там, где милиционеры охраняют.
ЛЕБЕДЕВ: Никогда. Игнорирую с детства.

КОРЗУН: А чего так?
ЛЕБЕДЕВ: Я просто не вижу никакого смысла в этом процессе.

КОРЗУН: Просто абсолютно никакого.
ЛЕБЕДЕВ: Вообще. Никогда в жизни не пойду на выборы.

КОРЗУН: Т.е. политика еще Вами не занималась. Это вторая часть выражения.
ЛЕБЕДЕВ: И я ей никогда не буду заниматься.

КОРЗУН: Ну, Вы ей не будете заниматься. Если Вы не занимаетесь политикой, политика занимается Вами.
ЛЕБЕДЕВ: Да, тогда я ей не нужен.

КОРЗУН: Тем не менее какие-то… Не политические. Вообще, на самом деле, разговор хотел повести через Ваши путешествия. Я знаю, Ваш лапедарный стиль, при ответе на вопросы разные. Почитал там разные интервью, понял, что это будет мне сплошная головная боль. Поэтому решил сделать для себя попроще и в общем, спросить, а там, где Вы описываете Ваши путешествия, там в общем как-то льется. Там и слова, одно за другое цепляются. Образы какие-то рождаются. Вот, например, Корея там одно, а Китай – другое.
ЛЕБЕДЕВ: Северная Корея.

КОРЗУН: Северная Корея, конечно. Ну, если бы не было интернета, чем бы занимались? Если бы не было дизайна. Это, кстати, один из вопросов, пришедших на сайт. Поэтому на авторство я тоже не претендую. Путешествовали бы, или нет?
ЛЕБЕДЕВ: Я не знаю, путешествовал бы я, или нет. Я собственно сейчас выполняю свою пост пенсионную программу. Я решил не ждать старости, а начать путешествовать сейчас. А чем бы я занимался, я последний раз такой вопрос себе задавал еще когда только-только начинал заниматься дизайном и тогда я решил, что, наверное, я работал бы в каком-нибудь архиве и сортировал бы какие-нибудь карточки со словами. Или работал, если бы еще раньше, если еще до архивов, работал бы, наверное, каким-нибудь извозчиком. Мне бы это доставляло большое удовольствие. Но поскольку этого не случилось, я работаю дизайнером.

КОРЗУН: Солнце не досаждает в путешествиях?
ЛЕБЕДЕВ: Досаждает.

КОРЗУН: Да, и это самая большая проблема из тех, с какими приходится сталкиваться.
ЛЕБЕДЕВ: Но зато в путешествие – это необходимый компонент, потому что во время полярной ночи снимать тяжело.

КОРЗУН: Северная Корея, Китай, да много, другое путешествие в невесомость, какое больше всего запомнилось? Что для Вас путешествие? Это просто познание, какие-то новые краски для дизайнерской работы. Или это в какой-то степени не совсем же предпенсионная программа.
ЛЕБЕДЕВ: Ну, а кто же может отказать пенсионеру получать удовольствие от поездки.

КОРЗУН: Отказать никто не может. Если пенсионер за свои деньги путешествует, не нарушая законов, не провозя с собой запрещенных предметов. При этом … В самолетах-то не страшно, кстати, летать?
ЛЕБЕДЕВ: После того, как я полетал на истребителе, нет, не страшно.

КОРЗУН: А что там было на истребителе? Этот тот самый, который в невесомость выводил?
ЛЕБЕДЕВ: Нет, в невесомость там большой…

КОРЗУН: Там большой салон должен быть по идее.
ЛЕБЕДЕВ: Это я был вторым пилотом в самолете СУ-30.

КОРЗУН: Расскажите.
ЛЕБЕДЕВ: Типа как Путин.

КОРЗУН: Как Владимир Владимирович, да, знаем это. Не в одно и то же время?
ЛЕБЕДЕВ: Нет. Мне подарили на день рождения этот полет. И полчаса абсолютного безумия. Давали порулить. Делал бочку и т.д. И не стошнило при этом.

КОРЗУН: Да, здоровье отменное. Чем укрепляете здоровье?
ЛЕБЕДЕВ: Ничем. В данном случае так получилось. Мне выдали такой большой целлофановый пакет, что я решил его не наполнять.

КОРЗУН: Нет, ну, а если серьезно, более подробно как бы…
ЛЕБЕДЕВ: Нет, главное, чтобы не стошнило в самолете, нужно позавтракать.

КОРЗУН: В самолете, это понятно. Наверное, каждый день не занимаетесь самолетом. Но вообще-то вот когда там встаете из-за клавиатуры, куда-нибудь направляете свои стопы там, в спортивный зал какой-нибудь, на велотренажер?
ЛЕБЕДЕВ: Нет, я против спортивный залов в городской черте, как факт.

КОРЗУН: Чем не нравится?
ЛЕБЕДЕВ: Сама идея ходить, поднимать гирю с специальное заведение мне кажется идиотической и глубоко ущербной. Тем более за деньги. Пойди, тумбочку поподнимай.

КОРЗУН: А если бы Вам доплачивали, ходили бы?
ЛЕБЕДЕВ: Нет.

КОРЗУН: И спортивных сайтов никаких не делали за всю Вашу длинную карьеру?
ЛЕБЕДЕВ: Нет, нет.

КОРЗУН: Ну, это точно, это нелюбовь такая, значит, глубоко сидящая в Вас. Так, дальше. К автомобилям как относитесь, на чем прибыли сюда?
ЛЕБЕДЕВ: На автомобиле.

КОРЗУН: На автомобиле отечественной марки, наверное?
ЛЕБЕДЕВ: Нет, отечественной марки мне как-то не довелось водить в своей жизни. Я вообще не люблю машины с ручной коробкой передач.

КОРЗУН: Автомат. А водите машину давно? Самостоятельно в общем или…
ЛЕБЕДЕВ: Я не переношу водителей и вообще любой вид прислуги, когда ее видно. Мне приятно, когда я прихожу домой, у меня помыта посуда. Это домработная функция меня совершенно устраивает. А видеть человека, который меня обслуживает, я не готов.

КОРЗУН: Поэтому постоянно за рулем?
ЛЕБЕДЕВ: Поэтому у меня водителей никогда не будет.

КОРЗУН: Ну, и подвергаете себя парковке машин в московских условиях, что совсем нелегкое занятие.
ЛЕБЕДЕВ: Я умею парковаться, я умею.

КОРЗУН: А, ну, наверное, высокая машина, "Джип", там, где можно спарковаться на бордюр. С высотой в полметра.
ЛЕБЕДЕВ: Можно, да, где угодно.

КОРЗУН: Какая машина, если не секрет?
ЛЕБЕДЕВ: Полуджип.

КОРЗУН: Полуджип? Это паркетный "Джип" или что? Или половина "Хаммера" половина чего-то?
ЛЕБЕДЕВ: Ну, по паркету я ни разу не ездил, если честно на нем.

КОРЗУН: По паркету не приходилось. Артемий Лебедев, наш сегодняшний гость. А чего на журналиста то недоучились?
ЛЕБЕДЕВ: А я тут шел на факультет журналистики не ради журналистики, а потому что там было отделение рекламы, я думал, что буду заниматься ей. А когда туда пришел, оказалось, что все, кто ей хоть как-то занимался, давно ушли и создали свои рекламные агентства. А те, кто ничего не умел, остались там.

КОРЗУН: Собственно, так и перестали ходить, и все обучение на этом закончилось?
ЛЕБЕДЕВ: Ну, одним из стимулов уйти оттуда послужило то, что я, поскольку вместо журналистики приносил образцы дизайна в качестве курсовых работ и говорил, что это я работал в изданиях, какая разница, как выглядит результат моего труда. Одна из учительниц, посмотрев на очередной журнал, который я сверстал и принес в качестве работы, спросила: какой гонорар взял? Я говорю, ну, вот там 800$. Что было явно 5 ее зарплат на то время. И вообще можно было жить там год на эти деньги в начале 90-х. Она говорит: а чего так мало? И я понял, что, может быть, это была последняя вменяемая женщина на всем факультете журналистики. И понял, что там задерживаться, в общем-то, не нужно.

КОРЗУН: Ну, а какое-то высшее образование получили или нет?
ЛЕБЕДЕВ: Нет.

КОРЗУН: И в армию не пошли после этого.
ЛЕБЕДЕВ: Просто не пошел.

КОРЗУН: Просто вот так манкировали. А сейчас уже до 27 призывной возраст, да?
ЛЕБЕДЕВ: А сейчас уже поздно меня звать.

КОРЗУН: Поздно звать. А если бы хотели учиться чему-то, вот организованно, в коллективе, чему-нибудь учились бы или нет?
ЛЕБЕДЕВ: Нет.

КОРЗУН: Т.е. по-вашему, человек должен достичь и пройти все ступени этой лестницы сам.
ЛЕБЕДЕВ: Для себя я выбрал именно такой путь. И я не могу не учиться нигде, где сидит еще один человек, на которого кто-то будет тратить время. А я буду сидеть и зевать.

КОРЗУН: А учить можно при таком раскладе или нет?
ЛЕБЕДЕВ: Меня можно.

КОРЗУН: Вас можно. А Вы можете учить?
ЛЕБЕДЕВ: Могу.

КОРЗУН: Т.е. учиться нет, а учиться самостоятельно.
ЛЕБЕДЕВ: Нет, я учусь, просто для этого мне не нужно вот вся атмосфера учебного заведения. Картошки у меня се равно не было. А меня заставляли ходить на физкультуру. И вместо этого мне давали перейти на второй курс. Ну, т.е. зачем все это нужно?

КОРЗУН: Подождите. А это для меня, если 75-й год, там где-то 85-й и прочее. Пионером то были хоть, нет, галстук носили?
ЛЕБЕДЕВ: Я даже чуть было не стал комсомольцем.

КОРЗУН: Да что Вы. И что же Вам помешало?
ЛЕБЕДЕВ: Мне сказали… Это был как раз вот тот переломный год, когда комсомол развалился. И я решил пойти среди первых и узнать, а как туда нужно попадать. И мне сказала моя классная руководительница, что нужно сделать доброе дело и описать его. Т.е. какой-то бланк выдавали для описания доброго дела. И я сказал, что все, до свидания.

КОРЗУН: И что, на добрый дела не способны что ли?
ЛЕБЕДЕВ: Нет, просто я не готов их описывать в отчетной форме.

КОРЗУН: Нет, ну, а старушек-то через дорогу перевести, или девушке в мини-юбке, которую Вы не любите, дорогу уступить.
ЛЕБЕДЕВ: Я не стал об этом рассказывать классной руководительнице. И ровно по той же причине в пионеры я попал в самую, самую последнюю очередь, потому что нужно было учить клятву, а я не хотел.

КОРЗУН: Ну, галстук удалось хоть поносить то?
ЛЕБЕДЕВ: А мне не давали его не носить, конечно. А чем еще авторучку то было вытирать?

КОРЗУН: Чернила красные что ли были? Чтобы записи в дневнике исправлять.
ЛЕБЕДЕВ: А никто не ругал за грязный галстук. Никогда.

КОРЗУН: За грязный галстук это да, это я помню, и в наше время никто не ругал. Вот тут Владислав, журналист из Перми утверждает на сайте, что Вы никогда не отвечаете на вопросы журналистов. Ну, он журналист, ему можете не отвечать, а я не журналист, я ведущий программы, поэтому мне ответьте. Почему не отвечаете на вопросы журналистов.
ЛЕБЕДЕВ: Я отвечаю на вопросы журналистов, но я стараюсь не давать интервью.

КОРЗУН: Сегодняшний случай, стало быть, исключение.
ЛЕБЕДЕВ: Ну, мы же с Вами трепемся…

КОРЗУН: А, трепемся, это не интервью, я забыл то, что сам наговорил. Ладно. Про личную жизнь тут спрашивают Вас. Да, на самом деле, я встречал, что у Вас четверо детей. Вы женаты, это все правда?
ЛЕБЕДЕВ: Можно так сказать.

КОРЗУН: Можно так сказать. Подробностей не будет?
ЛЕБЕДЕВ: Нет.

КОРЗУН: Ну, про родственные отношения спрашивают. Ну, собственно, Татьяна Толстая, которая была у нас в эфире, уже сделала признание, что Вы ее сын, поэтому это лишний раз прозвучит в эфире. Кстати говоря, кто кого поддерживает больше в жизни. Потому что Татьяна…
ЛЕБЕДЕВ: Пока еще оба молодые

КОРЗУН: (ГОВОРЯТ ВМЕСТЕ) волноваться по большей части. Сказала, что без Вас было бы сложно, наверное. Насколько Вам важны вот родственные отношения в семье? Собираетесь ли таким достаточно широким кругом?
ЛЕБЕДЕВ: Не, мы, конечно, собираемся. У меня родственников полно. Одних двоюродных братьев и сестер 19. Так что есть с кем пообщаться, если что. А так семья совершенно никакой не играет роли в моей работе. Это абсолютно два разных мира. Я семью не пускаю на работу ни в каком виде и не под каким соусом. Даже четвероюродного родственника никогда бы не взял к себе в студию.

КОРЗУН: Только два мира у Вас, или еще какие-то есть параллельные? Путешествия, это мир работы, мир семьи или что? В скольких мирах живете?
ЛЕБЕДЕВ: Два мира, два овира. Я не знаю, сколько еще миров. Это два основных.

КОРЗУН: Артемий Лебедев. "Для чего Вы разрешили своим сотрудникам курить на рабочем месте", - спрашивает Гриша Академический.
ЛЕБЕДЕВ: Я никогда не запрещал. Поэтому вопрос мне не очень понятен. А когда издали федеральный закон о запрете курения на рабочих местах, то присутствующий здесь Норвежский Лесной, работая в то время у меня, написал пресс-релиз с моей гендиректорской, так сказать, подачей о том, что у нас вся студия становится курилкой, а в курилке можно курить. И курилку мы оборудуем компьютерами, клавиатурами, креслами, т.е. у нас, на самом деле, нет рабочего места. У нас вся студия, это курилка.

КОРЗУН: Т.е. я могу не спрашивать. Вы сами курите. И с какого возраста? И как Ваши родители относились к этому.
ЛЕБЕДЕВ: Я забыл их как-то спросить об этом. Я курю с 16 лет.

КОРЗУН: А они забыли спросить, зачем закурили. С 16 лет?
ЛЕБЕДЕВ: Да.

КОРЗУН: А что курите?
ЛЕБЕДЕВ: "Житан свастюм".

КОРЗУН: Это реклама.
ЛЕБЕДЕВ: Это не реклама. Потому что эти сигареты все равно не рекламируют.

КОРЗУН: Да. Блонг, те, которые…
ЛЕБЕДЕВ: Но не копораль.

КОРЗУН: Да, они так покруче будут. Хорошо. Все к путешествиям никак не можем, на самом деле. Может, и не надо. Ну, самое запомнившееся путешествие помимо вот полета на истребителе, из тех стран. Я видел у Вас в списке и Южная Африка, и Таиланд, и много чего еще.
ЛЕБЕДЕВ: Я собираюсь поехать… Нет, Таиланд пока нет. Я собираюсь поехать в Свазиленд…

КОРЗУН: В Свазиленд точно.
ЛЕБЕДЕВ: И посмотреть там на праздник тростника. Это когда их король выбирает себе невесту. И выходит 15000 голых девок без лифчиков на главную площадь страны, и он из них себе выбирает жену очередную.

КОРЗУН: А Вы на кого при этом будете смотреть, на голых девок или на короля?
ЛЕБЕДЕВ: А мне кого покажут интересно. Я туда еду, чтобы посмотреть, почему я точно никогда в жизни не хочу участвовать в тендерах.

КОРЗУН: Т.е. никогда не было и не будет?
ЛЕБЕДЕВ: Ну, вот после этого точно не должно быть. Я прямо привезу документальное свидетельство точно, почему это не ко мне.

КОРЗУН: Артемий Лебедев в программе "Без дураков" на радио "Эхо Москвы".
ВОЛАШ: Мы выбрали студию Лебедева, когда интернет был маленький, и все мы были маленькие. Тогда я нанимал 5 человек, студия Лебедева состояла из одного Артемия Лебедева. Это был 1996 год. С тех пор прошло уже, сколько, 10 лет. Это целая жизнь. Это как брак. Тогда это было увлечение, а сейчас у нас любовь. И много-много совместных детей, проектов на Яндексе сделанных. Поэтому мы давно и надолго.

КОРЗУН: Господин Волож.
ЛЕБЕДЕВ: Это Волож, да.

КОРЗУН: Это был из первых проектов, да, Яндекс? Яндекс, потом ya.ru. Вот что связывает, если можно чуть подробнее.
ЛЕБЕДЕВ: Он был не из первых. Связывает естественно давнишние отношения, большая любовь, такая уже зрелая семейная жизнь, совместная, с бытом, со всеми делами, которые мы успешно пережили. И уже каждому все равно, кто какой стороной вилки ставит сушиться, вверх острием, или вниз.

КОРЗУН: Но продолжаете принимать участие в этом проекте?
ЛЕБЕДЕВ: Естественно.

КОРЗУН: Как-то поддерживаете его?
ЛЕБЕДЕВ: Все, что видно на Яндексе так или иначе сделано с нашим участием.

КОРЗУН: Самый любимый проект? Ну, не раз, наверное, этот вопрос завали. Наверное, свои какие-то. И чего у Вас так много их, этих проектов собственных. Какую страницу не открой, там Лебедев, там Тема, там еще чего-то. Чего так много?
ЛЕБЕДЕВ: Ну, это если Вы ходите по моим сайтам, тогда Вы видите мою подпись. Я считаю, что любая работа должна быть подписана обязательно. А любимый проект естественно это студия.

КОРЗУН: Студия, или тот, который дизайн…
ЛЕБЕДЕВ: Студия – это собственно моя компания, которая называется "Студия Артемия Лебедева" – это мой самый любимый проект.

КОРЗУН: Т.е. это не интернетовский проект, а вообще любимый проект.
ЛЕБЕДЕВ: Да, я ж не только интернетом занимаюсь.

КОРЗУН: Как отбираете сотрудников?
ЛЕБЕДЕВ: Ой, это такой сложный процесс такой многогранной дистилляции и фильтрации и т.д. и возгонки с учетом фэйс-контроля, интеллектуального контроля и т.д. и т.д. Естественно просачиваются разные в результате, но, в общем, наша задача, пустив давление, и под большой температурой оттуда чтоб золото капало.

КОРЗУН: Ну, разные фракции там, которые соответственно этому мешают, они просто удаляются. Это те, которые образуются при возгонке. А кто возгоняет, кто самогонный аппарат ручку то крутит, или там со спиртовкой внизу. Или на газу все это делается, спасибо Газпрому.
ЛЕБЕДЕВ: Когда-то был я один, а потом у меня появились коллеги, которые мне помогают.

КОРЗУН: Что сейчас нравится больше… Сколько человек, кстати, в Вшей студии?
ЛЕБЕДЕВ: Сейчас 172.

КОРЗУН: 172 человека. Большой коллектив. И уже, наверное, на, ну, так одноколенно, одноуровневого, наверное, руководить не удается. Или удается?
ЛЕБЕДЕВ: Не удается. Это и не нужно, главное. Потому что человек… Даже если бы у меня была возможность в течение дня встретиться с каждым из 172, то я в общем, я бы с последним заканчивал уже за полночь. Просто здороваться даже. Не говоря уже о том, чтобы чего-нибудь обсудить. Естественно, каждый должен заниматься своим делом. И есть отделы, в которые я в принципе никогда не захожу и не вмешиваюсь. Например, в бухгалтерию.

КОРЗУН: Ну, бухгалтерия – это вещь святая. В нее вмешиваться, наверное, и не стоит, если нет математического образования, и особой бухгалтерской смекалки. Но тем не менее, наверное, и штат творческих сотрудников тоже не все под Вашими перстами. Тем более путешествия…
ЛЕБЕДЕВ: Не все. У нас работает 50 дизайнеров. И из них я занимаюсь только теми, кто делает промышленный дизайн. Я целиком все курирую, и графический дизайн тоже все курирую. И немножко интернет еще себе оставил.

КОРЗУН: Рассказывают байки, что Вы можете заплатить дизайнеру, за работу, которая не понравилась заказчику, но понравилась Вам.
ЛЕБЕДЕВ: Да, если он сделал он очень хорошую работу. он получает премию, не зависимо от того, что сказал клиент. Потому что клиент никто в этом вопросе.

КОРЗУН: Т.е. Вы единолично решаете этот вопрос со своими людьми. И Вам на это денег не жалко, как бизнесмену.
ЛЕБЕДЕВ: Просто не могу себе позволить, чтобы клиент определял моральное здоровье и вообще определял воспитание тех людей, с которыми я работаю. Потому что если клиент будет голосовать за работу, тогда человек начнет работать на клиента. Дизайнер, он перестанет меня слышать, он будет говорить: это продается. А мне этот аргумент просто вызывает немедленное желание дать в репу. Мало ли чего продается.

КОРЗУН: Т.е. Вы в принципе против вот рыночных отношений в этом плане. Не считаете, что клиент всегда прав.
ЛЕБЕДЕВ: Я считаю, что клиент всегда не прав, но дело не в этом.

КОРЗУН: Но с ним можно мириться иногда, да, если он платит.
ЛЕБЕДЕВ: Задача, просто клиенту должен продавать не дизайнер. Клиенту должен продавать человек, который отвечает за продажу.

КОРЗУН: Но тем не мене, по-моему, кто-то Вас спрашивал, по-моему, из серии вопросов из интернета, нет вру, в другом каком-то месте было. Почему Яндекс желтенький, а не зелененький, или еще. А Вы ответили, что это, ну, фирменный знак, собственно Яндекса. Это его цвет. И в этом смысле менять ничего не будете.
ЛЕБЕДЕВ: Ну, конечно, не буду. Я как придумал когда-то желтенький для них еще…

КОРЗУН: А, т.е. это Ваша идея собственно желтенький был.
ЛЕБЕДЕВ: Конечно. Я Яндекс делаю с дня номер ноль. Вот с момента, когда там гомозиготность началась, вот с самого, самого первого.

КОРЗУН: Артемий Лебедев, наш сегодняшний гость в программе "Без дураков". И еще одна заготовка от человека, который, ну, Вам тоже, я надеюсь, хорошо знаком. Зовут его Антон.
АНТОН НОСИК: Артемий Лебедев – это главный дизайнер русского интернета. По некоторым сведениям так же и русского оф-лайна. А пользоваться им очень легко, его нужно заинтересовать в том, что он делает. Когда ему что-то интересно, он может горы своротить.

КОРЗУН: И бесплатно приходилось работать, да?
ЛЕБЕДЕВ: Конечно.

КОРЗУН: Антон Носик для тех, кто…
ЛЕБЕДЕВ: Антон Носик. Собственно, когда мы в первый раз с ним столкнулись, эта работа была для него абсолютно бесплатна. За него заплатили другие.

КОРЗУН: А можете вообще взяться за что-то, что не принесет Вам совершенно никаких денег. Уйти вот в такое отшельничество.
ЛЕБЕДЕВ: Это не отшельничество. Могу и берусь. Я знаю, как на бесплатном можно в конечном итоге заработать.

КОРЗУН: А как можно заработать на бесплатно. Расскажите тогда. Может быть, кто-нибудь другой воспользуется.
ЛЕБЕДЕВ: Да, с удовольствием делюсь этим советом. И каждый раз недоумеваю по поводу того, как люди, услышав это мое описание, начинают негодовать. Совет очень простой. Если ты ничего не умеешь, и тебе нечего показать, но ты очень хочешь заниматься, возьми и займись. Я начал именно так. Когда я решил, что я дизайнер, а мне просто и слово понравилось, и вроде как что-то такое было тепленькое вокруг всего этого, при том, что никакого дизайнера не было и никаких дизайнеров я не знал, вообще ничего не было. Я решил, что для того, чтобы продавать как-то свои будущие услуги, я должен людям показать, а чего собственно я умею-то. Я сделал выдуманное портфолио. Тогда еще не было интернета никакого. Тогда только вот был принтер и бумага. И напридумывал всяких компаний, сделал им логотипы, напечатал им всякие визитки, назвал их там какой-нибудь Константинопольский Егор Семенович, адрес такой-то, Большая Тульская, 28, строение 1. Звучит все очень убедительно. Компания такая-то. НПО "Энергия", там я не знаю, НПО "Контакт". Все это оформил. И стал показывать людям. Что у меня есть. Они говорили: о, отлично, давай мы у тебя тоже закажем. Ну, давай, ты у меня тоже закажешь. Они заказывали, я вынимал мифические работы из портфолио. Оставлял настоящие. Теперь у меня в портфолио есть все, кто вообще только бывает. Этот способ работает всегда. Только им не хотят пользоваться.

КОРЗУН: Но им воспользовался Артемий Лебедев, наш сегодняшний гость на радио "Эхо Москвы" в программе "Без дураков". Вы еще и придумываете, да, всякие вещи, не только дизайнерские. Или это дизайнерские? Вот спрашивает в частности, когда выйдет знаменитая трехкнопочная клавиатура. И вообще много вопросов по судьбе того, что было заявлено на Ваших сайтах различных. И все ли оно выходит? Что это за трехкнопочная клавиатура?
ЛЕБЕДЕВ: Мы постепенно по каждому проекту, из которых заявлено, если не обозначено, что это концепт, мы постепенно обнадеживаем людей, выпуская все то, что мы обещали. Трехкнопочная клавиатура – это часть большого проекта большой клавиатуры, которую я придумал, на самом деле, еще когда учился в школе. У меня есть одноклассники свидетели. Только тогда, это было, ну, клево, Темыч, ну, э-э-э-, придумал клавиатуру. Ну, вот и сиди дальше. А сейчас эта клавиатура находится в производстве, и мы ее делаем на Тайване. Трехкнопочная версия уже собственно произведена. И вот последние дни она рассылается по всему миру. И тем, кто ее купил, можно интернете уже посмотреть ее видео и ее фотографии, которые получили рецензенты первым делом.

КОРЗУН: А в чем ее суть, если по простому сказать? В ней всего три кнопки или что?
ЛЕБЕДЕВ: В маленькой клавиатуре всего три кнопки. Естественно для того, чтобы писать мое любимое слово. Это было первое решение, которое пришло в голову.

КОРЗУН: Т.е. это слово и обозначено там…
ЛЕБЕДЕВ: Нет, оно там не нарисовано, каждый может написать его сам. Потому что смысл всей идеи этой клавиатуры в том, что в каждой кнопке находится дисплэй. Т.е. не нужно клеить никаких наклеек. Вот здесь вот стоит передо мной клавиатура. Здесь вот черные английские и красные русские буквы написаны. А там можно сколько хочешь букв. Любые алфавиты. Хочешь иврит, хочешь там санскрит. Хочешь все, что угодно, хочешь ноты, хочешь картинки. Клавиатура показывает все то, что в данный момент можно с ней сделать. Нажимаешь клавишу подъема каретки, у тебя становятся буквы прописные.

КОРЗУН: Ну, т.е. для тупого, типа для меня, объясните, там что-то джойстик что ли действует. Или что? Выбор языка…
ЛЕБЕДЕВ: В каждой кнопке монитор.

КОРЗУН: В каждой кнопке монитор.
ЛЕБЕДЕВ: А об остальном Вам не надо думать.

КОРЗУН: И другими кнопками. Или что эта кнопка? Вы водите пальцем, как Вы выбираете? Что на мониторе?
ЛЕБЕДЕВ: В каждой кнопке монитор. Каждая кнопка наживается. И является кнопкой. И в ней внутри вместо наклейки поганой настоящий монитор, который светится.

КОРЗУН: А выбор то шрифта, языка и прочее, как осуществляется?
ЛЕБЕДЕВ: Ну, так же как обычно. Вы переключились на кнопку, у Вас все буквы на клавиатуре стали русскими.

КОРЗУН: А, просто вот…
ЛЕБЕДЕВ: Просто так. А переключились Вы фотошоп, у Вас вместо букв нарисованы инструменты. А допустим. Вы работаете наборщиком нот. И у Вас вся клавиатура становится нотным станом. Вы это набираете.

КОРЗУН: Чего, любопытно.
ЛЕБЕДЕВ: В России эту идею никто практически не оценил. Единственный раз пришло снимать интервью НТВ, и то, только потому, что они прочитали на таком сайте "Ананова" о том, что русские ученые изобрели новый вид клавиатуры. Тогда НТВ прибежало. До этого им было все равно.

КОРЗУН: Телевизор то смотрите, или н мониторе только то, что в интернете происходит.
ЛЕБЕДЕВ: Газет, журналов не читаю, в принципе.

КОРЗУН: Но радио слушаете, я знаю точно.
ЛЕБЕДЕВ: Радио слушаю в машине.

КОРЗУН: В машине, да. Поскольку лишь одно средство массовой информации удостоилось отдельного упоминания на Вашей сайте в рубрике то ли… (ГОВОРЯТ ВМЕСТЕ) то ли ненавижу.
ЛЕБЕДЕВ: Да, больше всего на свете я ненавижу.

КОРЗУН: Есть такое. Есть там радио "Эхо Москвы".
ЛЕБЕДЕВ: Но там не все радио, а только передача "Во саду ли, в огороде". От которой меня просто трясет, у меня эпилептический припадок начинается.

КОРЗУН: А чего так? Нет, вообще там много от чего трясет, да.
ЛЕБЕДЕВ: Это особая передача.

КОРЗУН: Вы культивируете в себе то, чего не любите? Могли бы просто не обращать внимание. Ну, чего там суши. Ну, не нравится суши, не нравится. Не нравится коньяк, не нравится. Не нравится мини-юбки, ну, прошел мимо, не заметил.
ЛЕБЕДЕВ: Ну, когда я опубликовал этот список, естественно я получил кучу комментариев. И до сих пор получаю, каждый день мне пишут какие-то люди, которых возмущает сам факт того, что я составил список того, что я ненавижу.

КОРЗУН: Нет, ну, конечно. Не Вы первый, извините, конечно, Артемий, но Высоцкий там даже написал, там я не люблю много чего.
ЛЕБЕДЕВ: Вот, меня наличие этого списка совершенно не раздражает, не мешает мне жить ни одной секунды. Потому что если на самом деле посмотреть, чего осталось, там остался весь мир, собственно говоря. Ну, подумаешь, суши с коньяком я выкину, ну, и что.

КОРЗУН: Да, ну, там и текилу и многое другое. У меня вопрос в другом. То, что Вы пишите, Вы это выбрасываете из сознания, или наоборот, Вы это пишите, как запись для того, чтобы это культивировать и вот в себе как бы это переживать постоянно.
ЛЕБЕДЕВ: Нет, я честно, бывают вещи, которые я из этого списка принимаю. И тогда я стираю их оттуда. Вот, а коньяк я так начал пить.

КОРЗУН: А вот на люблю там только дверца нарисована с характерным сердечком. Там посередине. О чем бы это говорило. Это что значит?
ЛЕБЕДЕВ: Это значит, что подсматривать нельзя.

КОРЗУН: А это просто подсматривать. Т.е. тоже не любите, как когда чужой мои читает письма, подглядывая… Ой, уже забыл. Надо же, давно не слушал. Это, кстати, надо Владимира Семеновича послушать надо будет. Там целиком радио "Шансон", кстати. Есть какие-то исключения из репертуара радио "Шансон"?
ЛЕБЕДЕВ: Нет.

КОРЗУН: Нет, никакое.
ЛЕБЕДЕВ: Просто не могу вообще. Даже в шутку не получается.

КОРЗУН: Да, а музыка какая сопровождает Вас по жизни?
ЛЕБЕДЕВ: Без слов.

КОРЗУН: Би-бип. Так пришел. Новое сообщение ICQ,
ЛЕБЕДЕВ: А у нас ICQ запрещено.

КОРЗУН: Да, а почему?
ЛЕБЕДЕВ: А потому что это вещь, которая… она жрет мозг. Это вещь, которая отвлекает от работы и человек, переключаясь туда, он, во-первых, начинает выстраивать совершенно неправильную ментальную модель того, как он интерактирует с собеседником. И ему кажется, что это настоящее общение. Проверить надо то, что это не настоящее общение, очень просто. Надо открыть полугодовой давности транскрипцию своей беседы и понять, что там вообще ничего не ясно. Т.е. с кем ты, о чем говорил, и что ты имел в виду, ты уже вспомнить не можешь. Потому что в момент общения у тебя была эмоция. Ты, допустил, себя на то, что, а сейчас я разговариваю с девушкой красивой, и начинаешь с ней так общаться. А потом, когда проходит время, из текста это никак не следует. Потому что это какие-то отрывочные мычания, совершенно бессмысленные. Плюс обиды, которые стоятся на пустом месте. Потому что человек, сидящий в ICQ, ему кажется, что собеседник-то с ним общается. Это такой сурогат общения. И он начинает обижаться, если тот в туалет отошел, скажем. Если человек не отвечает три минуты, то сразу, эй, привет, чего ты молчишь? Ты что обиделся что ли? Все, я с тобой больше не разговариваю. А ничего не произошло за это время. Тот человек на компьютере вообще не обязан быть на связи. Та же самая проблема существует с телефоном. Я рассчитываю в какой-то момент вообще отказаться от телефонной связи и быть на проводе только тогда, когда мне это нужно. Выкинуть мобильный телефон в принципе. Люди звонят, думая, что если они до меня дозвонились, я с ними уже готов разговаривать. А это не так.

КОРЗУН: Ну, есть там кнопочка "выкл". Можно ее выключить, наверное. Энергосберегающая еще технология. Батарейка еще целее будет.
ЛЕБЕДЕВ: Да, но люди будут раздражаться, как это "абонент временно недоступен"?! Что с тобой случилось? Тебе будут звонить, переживать, самолет ли со мной не упал ли?

КОРЗУН: В метро едет по дальней линии, куда еще не провели современных сотовых операторов. В метро то едите вообще?
ЛЕБЕДЕВ: Я хожу в то, которое еще не построено.

КОРЗУН: Это в какое, интересно?
ЛЕБЕДЕВ: Вот сейчас был, например, где продолжают Крылатскую ветку, смотрел. Там тоннель новый копают, двойной. Где сверху машины, а снизу поезда.

КОРЗУН: А, ну, да, у Вас же еще сайт Московского метро. Я об этом чуть не забыл.
ЛЕБЕДЕВ: Да, а это к вопросу о бесплатных проектах.

КОРЗУН: Да, это бесплатный что ли?
ЛЕБЕДЕВ: Бесплатный. Но он и метро не принадлежит. Это мой проект. Я просто взял его и сделал. Потому что единственная вещь, которую я запомнил про журфак, нам объясняли на какой-то очередной теории журналистики, что у журналиста темы валяются под ногами. Мне эта фраза очень понравилась. Я вспомнил, что под ногами находится метро. Сел и сделал этот сайт. Тогда метро было никому не нужным в принципе. Ну, что это, засранный кафель и бомжи. Больше там нет ничего. И все стараются его избегать. Первым делом купить себе машину. Что это за транспорт. А я люблю такой миф про метро. Сделал сайт на черном фоне, у меня там людей нет никаких, ничего. И никаких актуальных новостей ни в коем случае. И про Дмитрия Гаева ни слова.

КОРЗУН: Артемий Лебедев, наш сегодняшний гость. Ну, что, отдать Вас, что ли, на растерзание слушателям. Напомню телефоны, сбросив предварительно, наверное. Так телефоны наши прямого эфира 783-90-25, или 783-90-26. Набирайте, здесь совершенно живой, и вполне здоровый, даже временами улыбающийся Артемий Лебедев, наш сегодняшний гость. Если хотите задать ему вопрос. Пока задавайте Вы, я пока посмотрю, что у нас есть на сайте. Добрый вечер, мы слушаем Вас. Кто Вы и откуда?

СЛУШАТЕЛЬ: Здравствуйте. Меня зовут Алексей. Я звоню из Подмосковья. Ну, не вопрос, реплика скорее. Я видел в интернете фоторепортаж из Северной Кореи. Злой Вы, Артемий.
ЛЕБЕДЕВ: Да, это мой репортаж, и…

АЛЕКСЕЙ: Злой Вы.
ЛЕБЕДЕВ: А, злой я?

АЛЕКСЕЙ: Да.
ЛЕБЕДЕВ: А, т.е. Вы любите Северную Корею. И Вам близок тот строй, который мне удалось запечатлеть, пока он еще не развалился.

АЛЕКСЕЙ: Нет, я не был никогда. Хотел бы побывать. Но мне кажется, те вещи, которые описаны и как они описаны, их можно и в Москве найти.
ЛЕБЕДЕВ: Конечно, можно. А Вы думаете, что я Москву какими-то золотыми красками описываю. Или говорю, что, кто в Москве не бывал, красоты не видал? Вы в чем меня пытаетесь обвинить? Г*вно везде.

АЛЕКСЕЙ: Я не видел, как Вы Москву описываете, но мне кажется, если Вы все так описываете, ну, злой Вы.
ЛЕБЕДЕВ: Ну, значит, я злой. Ну, хорошо. Это, в общем, никак меня не оскорбляет.

АЛЕКСЕЙ: Знаете, Артемий, здравствуйте. Во.
ЛЕБЕДЕВ: Добрый день.

КОРЗУН: Поговорили хорошо. Вы вообще себя ощущаете себя, как человека доброго, равнодушного, злого? Это тема для того, чтобы поговорить. Вот какой Вы в отношениях, ну, не знаю, с сотрудниками, с близкими людьми?
ЛЕБЕДЕВ: Я авторитарный, субъективный и злой, и циничный.

КОРЗУН: Что Вас больше всего водит в злобу?
ЛЕБЕДЕВ: Тупость – это главное топливо просто. Как в Северной Корее ездят такие грузовики с газогенератором на дровах т.е., там такая бочка стоит, туда кидают поленья, и грузовик этот 20 км в час едет. Вот в меня так же тупость забрасывается и пыхчу.

КОРЗУН: Ну, это значит, я не досмотрел все. Что действительно там такие грузовики?
ЛЕБЕДЕВ: Да.

КОРЗУН: А что больше всего поразило? Вот в сравнении, ну, не знаю, с Россией?
ЛЕБЕДЕВ: Я никогда не жил в 50-е годы, но я увидел там такой колхозный Советский Союз 1951 года, скажем. Вот это абсолютно Северная Корея. Но только местами встречаются такие брежневские 9этажки, или 16этажки. А так в основном там просто ничего нет. Это вот то самое, чего было в моем детстве. То, что кусками только помню. Пустые прилавки, еще в которые иностранцев не пускают. Иностранец же не мог просто так пойти по советским магазинам. В Советском Союзе он, наверное, еще теоретические мог бы слинять из-под надзора, если он бы там переоделся в ушанку. Он хоть похож на русского. Иностранец от русского ничем не отличается. Европеец. А в Северной Корее этнический состав абсолютно на 100% гомогеничен. Т.е. там все только корейцы. И ты заметен за километр. Во-первых, потому что ты высокий, а они все низкие, тебе по пупок примерно высоты. А во-вторых, потому что у тебя вид другой. Поэтому тебя отлавливают, если ты решил из гостиницы вдруг пойти погулять по городу, если тебе вообще такая мысль в голову пришла, что там категорически запрещено, тебя просто менты отлавливают, возвращают обратно, вот и все.

КОРЗУН: Менты в форме? Вы писали там по поводу секретного сотрудника на велосипеде. Это правда? Это настоящая история?
ЛЕБЕДЕВ: Да, абсолютно.

КОРЗУН: Да, то, что там 20 м в сторону от гида и уже там отлавливают. Хорошо. Александр на пейджер прислал: "Судя по Вашим взглядам на жизнь, Вы отъявленный либерал". Я бы не сказал. "Неужели Вам лень отстоять те принципы, по которым Вы живете, проголосовав на выборах", Хотя, наверное, либерал…
ЛЕБЕДЕВ: Не надо меня только втягивать в беседу про политику. Потому что если я начну какие-нибудь фамилии упоминать, я еще больше разозлюсь. И меня на какую-нибудь очередную идею сподвигнет это.

КОРЗУН: Ну, в принципе идеи либеральные, идеи личной свободы Вас греют или нет?
ЛЕБЕДЕВ: Да, меня она очень греет, но мне для этого не нужны помощники в виде тех, кто называет себя партиями. Спасибо, я справлюсь сам. Так же как для того, чтобы иметь отношения с Богом, мне не нужна церковь.

КОРЗУН: Хорошо, живя в государстве, похожем на северную Корею, такие государства есть. Вы могли бы ощущать себя свободным?
ЛЕБЕДЕВ: Вряд ли.

КОРЗУН: Ага. Вот есть за что зацепиться. "Неужели Вам лень, - спрашивает Александр, и я вслед за ним, - отстоять те принципы, по которым Вы живете?" Можете себе представить, что Россия станет страной, похожей на Северную Корею?
ЛЕБЕДЕВ: Ну, она уже была, так что чего собственно, назад не вернется.

КОРЗУН: Назад дороги нет? Точка не возврата пройдена, Вы считаете?
ЛЕБЕДЕВ: Нет, все уже слишком деньги полюбили. Уже не получится.

КОРЗУН: "Сколько версий Яндекса Вы сделали", - спрашивает Андрей.
ЛЕБЕДЕВ: Ой, по-моему, 9.

КОРЗУН: Это все разные? Это, включая ya.ru, этот поисковик?
ЛЕБЕДЕВ: Нет, это именно самого Яндекса. А так для Яндекса мы сделали проектов 110, наверное, всего вместе.

КОРЗУН: Андрей же мне подсказывает. "Когда чужой мои читает письма, заглядывая мне через плечо". Точно, Андрей, как хорошо. За что я люблю слушателей "Эхо Москвы", вот их не коллективный, нет. Не правильно я говорю. Нет, они не коллективно пишут. Индивидуальный разум всех слушателей "Эхо Москвы". Он превосходит, замечательно совершенно. Когда сидишь в студии, ощущаешь, о чем-то знаешь там много, ты король, там прочее. А найдется обязательно кто-то, который знает больше тебя и лучше. Как, кстати, зависть присутствует в Вас по отношению к коллегам дизайнерам, там к другим. Если кто-то из Ваших сотрудников что-то удачное нарисовал. До чего там не додумались.
ЛЕБЕДЕВ: Я стараюсь делать все, чтобы я мог хоть кому-нибудь завидовать. Особенно среди тех людей, с которыми я работаю. Для меня это очень важно. Если есть человек, который глупее, чем я. И я это вижу. Что вот он меньше умет, хуже умеет, мне с ним в ту же секунду становится неинтересно. А если это продолжается долгое время, я его просто увольняю.

КОРЗУН: Еще с пейджера вопрос. "Как Вы относитесь к блогам?" Это, наверное, в продолжение разговора об ICQ. "Не кажется ли Вам, что от них народ тупеет?"
ЛЕБЕДЕВ: Мне кажется, что народ тупеет от телевизора. А от блогов, наверное, нет. Там хоть надо читать. Тренируется вот этот вот мышечный орган, который отвечает за (НЕ РАЗБОРЧИВО).

КОРЗУН: К телефону вернемся. 783-90-25 или 26 последние две цифры. Добрый вечер. Слушаем Вас. Как Вас зовут? Откуда Вы?
СЛУШАТЕЛЬ: Здравствуйте. Меня зовут Сергей. Я из Перми.

КОРЗУН: Из Перми. Слушаем Вас, Сергей. В Перми уже, наверное, ночь глубокая. Часа 2-3, сколько там?

СЕРГЕЙ: Да, к двум часам приближается. Я бы хотел задать Артемию такой вопрос. Не знаю, насколько он корректен, но тем не менее. Артемий, как Вы относитесь к новому дизайну МТС?
ЛЕБЕДЕВ: Спасибо за вопрос. Меня почему-то часто об этом спрашивают. Мне совершенно все равно, какой у них дизайн. Потому что любой, какой бы им не сделали, лучше, чем-то, что было. И мне совершенно не понятно, почему вдруг случилась такая коллективная амнезия, и все забыли, какой чудовищный, запредельный, неприличный логотип у МТС был до того. Сейчас у него ну хотя бы унитазная крышка и одно яйцо. Ну, хорошо, пусть они с ним живут, они счастливы. У них одно яйцо сине, другое красное. Весь холдинг теперь яичный. С десяток себе такой сделали. Но то, что у них было до этого, оно вообще ни в какие ворота не лезло. И надо переживать именно из-за этого, как люди могли 15 лет жить с таким отвратительным, запредельным логотипом.

КОРЗУН: Но Вы к этому руку не прикладывали ни коим образом?
ЛЕБЕДЕВ: Нет. Им делали англичане.

КОРЗУН: Почему-то еще вопрос был к Вам по поводу МТС, почему не перебрендировали МТС, или что-то в этом роде. Где-то вопрос такой я натыкался.
ЛЕБЕДЕВ: МТС работал с англичанами. Причем им сделали те же люди, что и Билайн. И даже ходил такой анекдот, что в контракте с Билайном было написано, что когда конкуренты придут, им надо очень плохо сделать.

КОРЗУН: Вы работали, тем не менее, с "Самсунгом". И считали это…
ЛЕБЕДЕВ: И работаем.

КОРЗУН: Работаете с "Самсунгом" и считаете это большим достижением…
ЛЕБЕДЕВ: Я считаю. что помимо того. что мы с ними работаем лет уже, наверное, 7, что тоже достижение само по себе, мы с ними добились очень большого успеха совместного в производстве микроволновой печи, которая сегодня продается в любом магазине бытовой техники, дизайн которой сделали мы. Примеров таких сотрудничества международных компаний с нашими российскими дизайнерами больше не существует.

КОРЗУН: Т.е. вообще единственный пример. А в чем выгода такого международного сотрудничества?
ЛЕБЕДЕВ: Они получили хороший дизайн, а мы получили хорошую печь в магазине, которая являются частью нашего портфолио. И она у нас стоит у нас на кухне, мы в ней пирожки разогреваем, она работает.

КОРЗУН: Есть ли русский или российский какой-то особый дизайнерский менталитет. Почему вот этот случай единичный?
ЛЕБЕДЕВ: Он не единичный. Мы еще после этого сделали целую линейку пультов и интерфейсов для телевизоров "ВВК" - это один из самых крупных китайских производителей электроники. Он на Горбушке хорошо известен москвичам.

КОРЗУН: Да, известен. У меня дома тоже есть.
ЛЕБЕДЕВ: Вся новая техника сделана, интерфейс сделан нами. И мы сделали то, чего никогда не делали в телевизорах. Нормальный шрифт и понятное меню. Потому что до этого к людям относились так, как будто они играют в пинг-понг из очень крупных квадратиков. Вот весь текст даже у дорогих телевизоров, там у "Филипса", у "Сони", у них просто неприличное меню вообще. Просто так нельзя с людьми разговаривать через экран. Для "ВВК", который не "Филипс" и не "Сони", мы сделали то, что эти большие компании до сих пор не поняли.

КОРЗУН: Еще вопрос с эфира. Добрый вечер. Слушаем Вас.

СЛУШАТЕЛЬНИЦА: Добрый вечер. Доброй ночи. Меня зовут Марина. Звоню из Москвы. Артемий. Вы знаете, я Вам очень признательна. Я вчера прилетела из Португалии. Причем поехала туда, прочитав Ваш сайт, Ваш репортаж. Я Вам очень признательна.
ЛЕБЕДЕВ: Ну, мне очень приятно, что Вы воспользовались моим советом, посетили эту прекрасную страну. Там действительно очень хорошо.

МАРИНА: Да, т.е. настолько замечательно были Ваши впечатления, мне очень понравилась Ваша фраза, что не хватит никакого трафика на Ваши эмоции. Я с Вами полностью согласна, я туда обязательно вернусь.
ЛЕБЕДЕВ: Спасибо Вам.

МАРИНА: Потрясающе. Удачи Вам. Так держать.
ЛЕБЕДЕВ: Спасибо.

КОРЗУН: И еще звоночек. Добрый вечер, слушаем Вас.

СЛУШАТЕЛЬНИЦА: Здравствуйте. Я бы хотела спросить у Артемия. как он оценивает профессионализм человека, который ведет эту беседу? Может быть, с точки зрения не окончившего университет журналиста?
ЛЕБЕДЕВ: У нас передача "Без дураков". Дураков здесь нет.

КОРЗУН: Снимаю вопрос по формальной причине. Вы не представились и не сказали, из какого Вы города. Еще звонок. Добрый вечер. Здравствуйте. Как Вас зовут?

СЛУШАТЕЛЬ: Добрый вечер. Георгий. Москва. Я Вас не знаю, но слушаю полчаса уже. Вам здоровья, всех благ, всего хорошего.
ЛЕБЕДЕВ: Спасибо Вам.
ГЕОРГИЙ: До свидания.

КОРЗУН: Спасибо. Вопрос от Мохнатого Покемона из Москвы: "Артемий, почему в Вашем творчестве так много ремэйков?"
ЛЕБЕДЕВ: Ремейков у меня вообще нет. Я запрещаю стилизацию в любом виде. Она у меня просто запрещена верховным указом. Каждый дизайнер, если ему чего-то вдруг молния шибанет в голову, или он там лампочку неправильно вкрутит и пальцы засунет в цоколь. И он решит там стилизоваться подо что-нибудь, под 20-е годы, например, он тут же получает в вафельницу вообще без вопросов. Сразу просто. Запрещено. Надо делать то. что сегодня делается. Своими руками свежие идеи.

КОРЗУН: А внутренние ремейки, которые определяют иногда, как это бывает, стиль. Есть ли вот какой-то общий стиль у студии?
ЛЕБЕДЕВ: Обязательно. Вы идете на концерт Мадонны, потому что она поет то, что Вы слышали последние 20 лет на сидюках, правильно? А не потому что она вдруг спела голосом Фреди Меркури. Она споет понятное и известное. И на это идут, то же самое у нас. Первый раз ты сделал, это может быть новое. Второй раз сделал, сам себя повторил. На третий раз тебе начинают за это деньги платить.

КОРЗУН: "Почему в Вашем веб-магазине, - спрашивает Алексей из Москвы, это вопрос по интернету пришел, - нельзя оплатить продукцию Яндекс-деньгами?" Чего ж Вы не договорились что ли с руководством?
ЛЕБЕДЕВ: Если бы уважаемый слушатель знал, насколько сложно вообще проводить какие-либо деньги. И что нам стоило просто открыть интернет-магазин, он был бы сильно удивлен. Потому что все книги о бизнесе нервно курят в стороне. Деньги никому не нужны. С банком мы боролись, потому что у нас было написано в этом магазине матерное слово. И по этой самой причине банк нам пытался отказать в приеме платежей, хотя это вообще н его собачье дело. Но потом, слава Богу, все нормально стало.

КОРЗУН: Расскажите в двух словах, как открывать вот этот бизнес. На самом деле кажется, что нет ничего проще сейчас в интернете.
ЛЕБЕДЕВ: Очень, очень тяжело. Деньги никому не нужны. Ставят лимит на прием денег. Ты, допустим, хочешь получить 15 000 в день, а тебе говорят, а вот больше 5 мы не позволим тебе принимать.

КОРЗУН: Это именно по электронным системам платежа, или это банковские какие-то установки?
ЛЕБЕДЕВ: Банковские заморочки. Бред, вот просто бред на голом месте. Они говорят, а вдруг ты деньги соберешь и смоешься. А то, что я вот уже 10 лет сижу и уже 10 лет с этим банком работаю, они не понимают, потому что это в другом отделе происходит.

КОРЗУН: Ну, я уже слышал, что у Вас есть там бухгалтерский отдел. А, тем не менее, деньгами в основном сами занимаетесь? Или кому-то доверяете?
ЛЕБЕДЕВ: Ни в коем случае. Я вообще про деньги ничего не знаю. Я только знаю, что наши советские деньги, все это ужасно, даже деньги из монополии более интересны, чем российские.

КОРЗУН: Наши советские деньги…
ЛЕБЕДЕВ: Русские деньги, вот наши, с Красноярском, Ярославлем, вот это все. Ужас этот географический.

КОРЗУН: С этим видом на 100 рублей замечательным, который так любят телеоператоры. Они нравились советские? Нет, подождите, жили в то время. Они еще да…
ЛЕБЕДЕВ: Конечно, жил. Я сторублевку редко держал. Потому что это была зарплата моих родителей. А так ну естественно я видел их в глаза. Сейчас сторублевка стоит 100 рублей наших. А я говорю про наши современные деньги, которые ужасны. Возьмите 50 рублевую купюру и посмотрите на ноги женщины, которая изображает Санкт-Петербург. У нее 6 пальцев на ноге. Просто возьмите купюру из кошелька. Я Вам не подрисовывал сейчас в данный момент. Посчитайте пальцы на ноге.

КОРЗУН: Вы бы взялись за обновление российских денег? Вот 50рублевая купюра. 6 пальцев и есть, да. Показали 50 рублей. Вы бы взялись за обновление российских денег?
ЛЕБЕДЕВ: Взялся бы, да. Мне интересно все новое, чего я никогда раньше не делал.

КОРЗУН: А миссию какую-нибудь в себе ощущаете? Т.е. вот есть какая-то цель или сверхцель, которой хотите добиться в жизни, ну, я уже понял, что дожить до пенсии, путешествовать… правда, 6 пальцев, обалдеть (Смех). Посмотрите, у кого там 50 рублей завалялось где-нибудь поблизости.
ЛЕБЕДЕВ: Да, это вопрос о советских банкнотах. Российских, точнее.

КОРЗУН: По поводу миссии все-таки.
ЛЕБЕДЕВ: Ну, я очень не люблю говорить какими-то высокопарными словами. Я так лично для себя, совершенно не призывая никого мне как-то в этом помогать или разделять со мной мою скорбную участь, хочу сделать так, чтобы словосочетание "русский дизайн" ассоциировалось не только с лаптями и матрешками.

КОРЗУН: Вы могли бы жить в другой стране? В Китае, который Вам понравился?
ЛЕБЕДЕВ: Нет.

КОРЗУН: В чем именно Вы ощущаете себя русским человеком, поскольку ну по взглядам достаточно либеральный. История такая в общем как-то, наверное. универсальная история, не рядовая естественно. Но история человека, по-моему, да и есть люди, которые так же начинали из интереса просто к самому процессу, и потом это вырастало в большое дело, становилось большим успехом и т.д. В общем, вполне, скоре европейская история, чем русская. Нет?
ЛЕБЕДЕВ: Вот эпитет "европейский" для меня совершенно не положительный. Потому что, ну, бывает евроремонт, который тоже к Европе отношения не имеет. А если он и есть, то он похож скорее на турецкую бытовку, чем на евроремонт. Это меня совершенно не волнует. Меня радует то, что, живя в России, имея один единственный русский паспорт, не собираясь переезжать ни в какую другую страну, я могу ездить практически всюду, где мне только захочется. Могу смотреть любые страны, самолеты летают из Москвы. Пусть с пересадкой в некоторые места, ну, ничего страшного. Мне нравится все, что здесь происходит. Мне нравится эта страна. Мне нравится этот город, мне нравятся люди, которые здесь живут, мне нравится рубль, как валюта. Не как бумажка, меня абсолютно устраивает сама вот платежная способность этого инструмента финансового. Меня абсолютно все устраивает. У меня хорошая компания. У меня замечательные коллеги. Я со всей страны приглашаю дизайнеров, приезжают люди, которые всю жизнь прожили там в Хабаровске, например, и она свои, родные. И с ними можно со второго дня начинать работать. Мне нравится размер этой страны. Я смотрю на карту, мне приятное тепло разливается по моему телу. Я хотел бы, может, чтобы она была чуть больше, но, в общем, и та, которая есть, вполне сойдет для меня. Я приезжаю в любое место и вижу, что это Родина. Там те же урны, те же будки телефонные. Мне абсолютно все нравится. Мне не надо жить ни в какой другой стране. Мне достаточно посмотреть весь мир, закрасить всю карту. И, в общем, там уже и пенсия настоящая наступит к тому моменту.

КОРЗУН: Пенсия, ну, Вам ладно, в 31 год рано еще об этом говорить.
ЛЕБЕДЕВ: Я вообще, в Южном полушарии нигде не был еще.

КОРЗУН: Ну, в Южном есть что посетить. Там на самом деле, да, потом еще и пенсионный возраст повысят к тому времени. Так что до пенсии еще далеко тянуть.
ЛЕБЕДЕВ: Я думаю, что пока инфаркт за клавиатурой не хватит, я не прекращу работать.

КОРЗУН: Вопрос с пейджера. "Как Вы относитесь к новомодным слэнгам интернета и словам типа "превед, медвед" и т.д.
ЛЕБЕДЕВ: И "кросавчеги". Очень хорошо отношусь. Я вообще за любые литературные игры. И не понимаю никаких возмущений по поводу того, что люди играют со своим языком. Надо сказать, спасибо, что он живет.

КОРЗУН: "Где можно увидеть Ваш материал о Северной Корее?" – спрашивает Павел из Санкт-Петербурга. Скажите вообще, где там можно…
ЛЕБЕДЕВ: www.tema.ru. Это мой сайт. На нем есть раздел "Путешествую", на котором находится описание всех мест, где я был.

КОРЗУН: "Почему забросили он-лайн книгу о дизайне. Руководство. Пропали идеи?" – спрашивает Игорь.
ЛЕБЕДЕВ: Я как раньше писал ее через пень-колоду, раз в три месяца чего-то выкладывал, так и сейчас в последние там уже 8 лет ничего не менялось в этой периодичности.

КОРЗУН: Вспомнил, чего еще хотел спросить, увидел продается в "Озоне", наверное, и в других местах, книжка для детей. Там даже три выпуска рекламируются. Что это такое? Учебник? Начиная от 7 лет, или что-то там написано.
ЛЕБЕДЕВ: Там это написано, потому что нам не давали гигиенический сертификат, потому что у нас шрифт с засечками. А считается, что дети до 7 лет должны читать без засечек.

КОРЗУН: Что такое засечки?
ЛЕБЕДЕВ: Засечки, ну, это такие рисочки. Ну, как шрифт "Таймс". Это с засечками, "Ариал" без. Вот такая разница. Нам, поскольку у нас шрифт с засечками, то нам соответственно не разрешили написать "до 7 лет". На самом деле можно читать с года, и все дети абсолютно счастливы. Это такой трехтомник. Мы сделали вместе с Эдуардом Катыхиным, замечательным художником. Он все нарисовал. А я придумал саму серию, что с детьми надо разговаривать по взрослому и про взрослое. И там одна книжка про мобильные телефоны, другая про очки, третья про помаду.

КОРЗУН: Ну, и она издается в Вашем же издательстве Артемия Лебедева.
ЛЕБЕДЕВ: Да.

КОРЗУН: Тяжелый бизнес издательский?
ЛЕБЕДЕВ: Ой, если бы я занимался только издательством, да, наверное, я бы, наверное, давно уже помер и обложился бы валерьянками всякими с валокордином. А так я просто на одном деньги зарабатываю. На это трачу. Делаю те книжки, которые хочется мне, а не издателю. И делаю ровно то, что я хочу. Вот если мне нравится эту бумага, и она стоит в 5 раз больше, чем нужно, значит, я куплю эту бумагу. Мне все равно, сколько она стоит абсолютно.

КОРЗУН: Артемий Лебедев был наш сегодняшний гость. По-моему, сегодня мы установили в программе "Без дураков" рекорд количества вопросов, на которые были получены, ну, или не получены ответы.
ЛЕБЕДЕВ: А какой бонус то?

КОРЗУН: Бонус за рекорд? Да никакой. Рейтинг слушательский. Значит, больше будут слушать. Артемий, Вам спасибо за ответы на вопросы, которые нас интересовали.
ЛЕБЕДЕВ: Спасибо Вам.

КОРЗУН: И, ну, удачи. Что я еще могу пожелать. Счастливо.
ЛЕБЕДЕВ: Вам того же самого. До свидания.

Источник: http://echo.msk.ru/programs/korzun/45861/